Жизнь Гойи (1746–1828) была полна взлетов и падений, встреч со знаковыми персоналиями эпохи. Он достиг всех мыслимых высот в профессии, получив статус придворного живописца, директора живописного отделения Королевской академии искусств, а затем стал отшельником в своем знаменитом «Доме Глухого» и позже умер в добровольном изгнании.

Творчество Гойи отличается полифонической самобытностью. Он успешно работал во многих жанрах и создал многочисленные портреты, исторические композиции, жанровые сценки, разнообразную фресковую живопись (от фресок купола церкви Сан-Антонио-де-ла-Флорида до фресок в своем «Доме Глухого») и впечатляющие графические циклы («Капричос», «Бедствия войны»).

В Испании Гойя был известен как выдающийся портретист, получивший статус придворного художника. Он писал портреты испанской аристократии, знатных особ. Среди них вершиной его творчества следует признать «Портрет семьи короля Карла IV», на котором, к слову, Гойя в левом дальнем углу не забыл изобразить и себя.

Однако в творчестве художника есть и другая портретная галерея – его прекрасные испанки: махи на балконе, портреты герцогини Альба, Хосефы Байеу-и-Гойя, Франсиски Сабаса Гарсиа. В этих образах мастер сумел передать национальный колорит и уловил черты индивидуального человеческого характера.

Гойя был одним из подлинно испанских художников, которые прочувствовали ментальный архетип – душу своего народа. Эта неотделимость творчества мастера от национальной традиции, своего рода подлинная органическая связь нашла отражение в картинах, на которых изображены жанровые сценки – гуляния и празднества, противостояние карнавала и поста («Андалузская аллея», «Свадьба», «Игра в пелеле», «Похороны сардинки»).

Художник как человек искусства по определению является гуманистом. Ф. Гойя – один из наиболее катастрофических художников первой половины XIX века. Он не мог оставаться безучастным к исторической судьбе своего народа во время Наполеоновских войн («Расстрел повстанцев в ночь на 3 мая 1808 года»), показал его героизм в борьбе за свободу («Какое мужество!») и неприглядный, безобразный ужас войны (цикл гравюр «Бедствия войны»).

Гойя был одним из самых безжалостных художников своего времени в понимании двойственности человеческой натуры, нарочито неприглядном изображении человеческих пороков на грани реализма, гротеска и социальной сатиры (знаменитый цикл офортов «Капричос»).

Однако существует еще и внутренняя катастрофичность личности Гойи, его непрестанная борьба с собственными призраками (знаменитые фрески – «черные картины» в «Доме Глухого»). Сам художник отмечал: «Моя работа всегда была только самопознанием. Если бы мои картины и рисунки, а в придачу еще этюды и наброски выстроить в один ряд, я прочел бы по ним, как по многотомному дневнику, всю свою жизнь – дела, страдания, мысли. Хотя бы по одним портретам».

Однако, обладая даром катастрофического предвидения ужасов войны и насилия, даже великий Гойя был не в силах в полной мере вообразить, каких чудовищ способен породить сон цивилизованного разума ХХ столетия.

Я – Гойя!
Глазницы воронок мне выклевал ворон,
                                         слетая на поле нагое.
Я – Горе.
Я – голос
Войны, городов головни
                             на снегу сорок первого года.
Я – Голод.
Я – горло
Повешенной бабы, чье тело, как колокол,
                                         било над площадью голой…
Я – Гойя!
О, грозди
Возмездья! Взвил залпом на Запад –
                                         я пепел незваного гостя!
И в мемориальное небо вбил крепкие звезды –
Как гвозди.
Я – Гойя.

Андрей Вознесенский. Гойя. 1959

В. А. Капцев,
кандидат филологических наук, доцент
(управление дистанционных образовательных услуг
Образовательного центра НИО)